Супруги Твороговы уехали в провинцию по программе «Земский доктор». Они понимали, что их жизнь изменится, но даже не представляли, насколько. Теперь отец Иоанн и матушка Надежда уверены: их переезд – это Божий Промысл.

Действующие лица:

• Иерей Иоанн, 36 лет, клирик храма Сошествия Святаго Духа на апостолов Боровичской епархии, Новгородская митрополия; врач-рентгенолог в ЦРБ г. Боровичи
• Матушка Надежда, 36 лет, семейный врач в ЦРБ г. Боровичи

Дети:

1. Даниил, 6 лет
2. Елизавета, 5 лет
3. Глеб, 3 года
4. Агния, 2 года

Отец Иоанн:

– Я родился и вырос в Москве. Моих родителей нельзя было назвать воцерковленными людьми, хотя они считали себя христианами. В детстве мама водила меня в храм иногда, а взрослым я редко туда заходил. Мое настоящее воцерковление началось после женитьбы: мы с Надеждой стали посещать службы, обвенчались.

Хотелось почувствовать себя настоящим деревенским жителем

С ранних лет я испытывал горячее желание переехать в деревню. Мне нравилось работать с землей. Я помогал родителям на даче, но этого было недостаточно – хотелось почувствовать себя настоящим деревенским жителем, чтобы был трактор, овцы, свое хозяйство. Поэтому, когда мы с супругой узнали о программе «Земский доктор», решили принять в ней участие. Сначала думали переехать в Астрахань (у меня там родственники) или в Карелию. В Карелии как раз были подходящие для рентгенологов программы. Но воспротивились родители: полторы тысячи километров – это очень далеко. И тогда мы поехали в Боровичи, это всего 500 км от Москвы. Мы раньше ездили сюда отдыхать, отец Надежды родом из Боровичей. Правда, в этом регионе я не мог принять участие в программе «Земский доктор» – не было необходимого оборудования; но для супруги она подходила.

По приезде в Боровичи мы пришли устраиваться в районную больницу – и нас не взяли, хотя мы были опытными специалистами, в Москве работали в клиниках Управления делами Президента. Администрация больницы в Боровичах смотрела на нас с опаской: что за странные люди, все в Москву едут, а они из Москвы. И отказались брать нас на работу. Полтора года после переезда, пока шло обучение по программе, мы работали в частной клинике. Владелец клиники предоставил нам служебную квартиру – больше, чем была у нас в Москве. В жизни в провинции мы видели только плюсы.

Матушка Надежда:

– Я хотела уехать из большого города, потому что скучала по мужу. В Москве нас не взяли в одну клинику, мы работали в разных, и наши графики не совпадали – муж уходил в 7 утра, я возвращалась в 10 вечера. Мы почти не виделись. Работа интересная, но в клинику я добиралась полтора часа в один конец. И потом домой – еще полтора часа. Врачу нужно постоянно повышать свою квалификацию, но почитать нужные мне материалы я могла разве что в метро. Нам и 30 лет не было, однако сил на семью, на мужа уже не хватало. Я себя чувствовала очень некомфортно – получалось, что я живу ради работы. А я не хотела так жить. Мы стали думать, искать выход. Зарплаты мы получали по московским меркам скромные, так что столичный доход нас не держал. Программа «Земский доктор» стала весомым аргументом для переезда в провинцию.

Первый месяц в Боровичах мы просто отсыпались. От дома до работы 10 минут на машине, рабочий день начинался в 9.00. Мы ложились в 9 вечера, в 8.30 утра вставали. Гараж рядом с домом, а в Москве до гаража полчаса приходилось идти. В частной клинике пациентов было немного, кормили бесплатными обедами – мы как в сказку попали. И зарплату нам неплохую предложили; получилось, что доход наш не изменился, при том, что жизнь в провинции дешевле.

Отец Иоанн:

– Рядом с домом, в котором мы жили, располагался Свято-Духов монастырь. Мы стали ходить туда на службы, и с этого момента наша жизнь непостижимым и чудесным образом изменилась.

Владыка спросил меня: «Ты хочешь служить Богу?» Я ответил: «Конечно, хочу»

В монастыре тогда служил всего один батюшка, отец Валерий. На службах молодых людей было немного, поэтому батюшка обратил на нас внимание и предложил мне помогать в алтаре. Я согласился с радостью. Вскоре я выполнял все пономарские дела, знал наизусть литургию, всенощное бдение. Отец Валерий – замечательный батюшка, очень многому меня научил. Я с ним ездил и по другим храмам, помогал служить. А через несколько месяцев образовалась Боровичская епархия; в Свято-Духов монастырь приехал епископ Ефрем, прежде бывший наместником Валдайской обители. Отца Валерия перевели, а я стал служить с владыкой, пономарил в архиерейских богослужениях. Через какое-то время владыка спросил меня: «Ты хочешь служить Богу?» Я ответил: «Конечно, хочу», не совсем понимая, о чем он говорит. А речь шла о принятии священного сана.

Вскоре я поступил в духовное училище Великого Новгорода, и владыка рукоположил меня в диаконы, а через несколько месяцев – в иереи. По его благословению я продолжал работать врачом. Но из частной клиники пришлось уйти – я не могу, будучи священником, лечить людей за деньги. А принимать пациентов в клинике бесплатно тоже неправильно – получается, я обманываю владельца. Мы с женой к тому моменту уже успели в Боровичах зарекомендовать себя сильными специалистами; мне позвонил главврач ЦРБ и пригласил нас на работу. Я очень благодарен владыке, что могу помогать и в храме, и в больнице, потому что врачей здесь не хватает, уходить было бы неправильно.

Служу я в разных местах. По деревням много храмов, в которых нет священника, поэтому время от времени приходится ездить. В основном я служил в монастыре, и как-то владыка благословил меня взять на себя еще один храм, в селе Волок. Там до меня были несколько батюшек, я и диаконом там служил. Мы с прихожанами затеяли в храме ремонт, поставили котел, чтобы хоть как-то отапливать. И вот однажды рано утром звонят мне прихожане и говорят: на кровле что-то горит. Я сразу поехал туда. На месте уже работали пожарные бригады, но крыша и купол были деревянные, поэтому огонь быстро распространялся. Пожарные начали выносить иконы и утварь, я стоял неподалёку, принимал их. Валил густой дым; ближайший ко мне пожарный не видел, что верхняя часть стены начала рушиться, а я видел. Я кричу ему, чтобы отбегал – он из-за шлема не слышит. Тогда я бросился к нему инстинктивно, и тут нас завалило кирпичами.

В себя я пришел в машине скорой помощи. У меня был переломан позвоночник, проломлен череп, сломаны ребра. У пожарного тоже были тяжелые травмы, мы с ним лежали в одном отделении. Потом оказалось, что раскаленные кирпичи, которые на нас упали, прожгли даже специальные огнеупорные крепежи брандспойта. А я был в обычной одежде – и остался жив. И переломы, и ожоги вылечились быстро; я уже в первые дни в стационаре начал консультировать других пациентов, а через месяц вышел из больницы. Храм восстановили; и если раньше лишь несколько человек оказывали помощь в ремонте, то после этого случая прихожане объединились и стали восстанавливать его всем миром.

Матушка Надежда:

– Когда мужа рукоположили, для нас это было удивительно, и одновременно вселило уверенность, что мы всё сделали правильно, переехав сюда. В Москве такого не могло бы произойти. Сам Господь привёл нас в Боровичи.

Сам Господь привёл нас в Боровичи

Освоиться в провинции нам помогла наша профессия – врачи много общаются, быстро появляется круг знакомых. А поначалу к нам относились настороженно, и это понятно – здесь все жители знают друг друга с рождения, а чего ждать от приезжих – неизвестно. У нас, со своей стороны, тоже сложилось определенное впечатление о людях, среди которых мы оказались, и это впечатление двойственное.

Расскажу сначала о негативной стороне. Жители провинции часто пеняют москвичам, что те живут на широкую ногу. Но москвичи вкалывают, чтобы хорошо зарабатывать, а здесь людям нравится жить расслабленно. В больнице, где мы работаем, нам периодически говорят: «Вы нам тут Москву не устраивайте», – хотя мы всего-то настаиваем на соблюдении федеральных законов. Например, не начинать собираться домой за полчаса до окончания рабочего дня. Но местные считают, что эти законы пишутся для Москвы, а здесь их соблюдать необязательно. Сделать что-то сверх оговоренной нормы, пусть за дополнительную плату, – ни за что, даже в сфере обслуживания. Очень сложно изменить этот менталитет, но мы пытаемся.

С другой стороны, люди вне рабочей сферы оказываются очень доброжелательными и открытыми. Нас все поддерживают, приглашают в гости, знакомят с семьями. Хотя я сейчас в декрете, но стараюсь выйти на работу и помочь – очень жалко людей, здесь 70% врачей не хватает, и у многих низкая квалификация. Детей отдаю в детский сад – к счастью, сады здесь хорошие, группы маленькие, всего 5 человек, и с ними воспитатель и нянечка. В деревне укороченный рабочий день, поэтому я успеваю и поработать, и детей из сада забрать.

По медицинским показаниям мы не могли стать родителями – наши дети усыновленные. Почему мы так решили? Зов души. Как будто Господь сказал – надо. Мы врачи – знаем, как помочь больным детям. Сначала инвалидность была у троих, но одну дочку мы реабилитировали, ей сняли инвалидность. Старший, Даниил, здоров; мы взяли его в двухлетнем возрасте, но с ним хлебнули больше, чем с остальными. Дело в том, что система детских домов ломает психику ребенка, у них нарушается адекватное восприятие реальности. Больной ребенок многого не видит, большая часть мимо него проходит, а здоровый всё впитывает, как губка. Даня ненавидел весь мир, поначалу просто издевался над нами. Только к шести годам мы смогли нивелировать любовью последствия детского дома.

В системе детей воспитывают потребителями, они не умеют и не хотят ничего делать. А мы считаем, что их нужно учить стремиться к какой-то цели. Наши дети полноценно участвуют в жизни семьи. Они еще маленькие, конечно, но даже трехлетний Глеб может по желанию пол помыть. Старшие за малышами смотрят, и прибраться могут, и посуду вымыть. Даниил помогает дрова в поленницу складывать, картошку полет. Нам поздно приобретать навыки работы на земле, а вот дети, возможно, уже будут уметь что-то делать.

Отец Иоанн:

– Когда мы перешли работать в ЦРБ, из Боровичей уехали в деревню, сняли там дом. А потом нам выделили участок в поле, и мы начали строиться, использовали для этого деньги от программы «Земский доктор». Позже я узнал, что узким специалистам, как я, область тоже выделяет деньги, но получить их можно, только преодолев серьёзные препятствия. Узнавать об этих грантах надо самостоятельно, местная администрация никак этому не способствует.

Интересно, что Боровичи по сравнению с Москвой казались нам настоящей деревней – свежий воздух, природа. А теперь мы живем в деревне, и я понимаю, что Боровичи – это крупный город, в котором суета, шум и нечем дышать. На нашем участке мы решили сначала построить баню, а потом строить дом. Сейчас в этой бане и живем – она большая, 45 кв.м. В ней есть скважина, септик, большая русская печка. А дом пока стоит недостроенным, потому что денег нам не хватило, и мы взяли кредит. Когда отдадим, тогда и сможем продолжить строительство – примерно через три года. Зарплаты здесь не очень большие, но поскольку врачей не хватает, у меня есть возможность работать не на одну ставку. Конечно, служба в храме на первом месте, но если меня в больнице не отпускают, владыка благословил работать. Работа как послушание.

Даже принимая во внимание все проблемы, жить в деревне намного лучше – это дает большие силы, и физические, и духовные. Теперь я жалею только об одном – что мы не переехали раньше. Нам было уже под 30, а чем моложе человек, тем проще ему начинать что-то новое. Больше можно успеть. Но я рад, что мы решились на этот шаг – теперь я и представить не могу, что жизнь сложилась бы как-то иначе.