09 апреля 2015 года, в Великий Четверг Вторник Страстно́й седмицы, воспоминание Тайной Ве́чери, Преосвященнейший Ефрем, епископ Боровичский и Пестовский, совершил Великую вечерню в соединении с Божественной Литургией святителя Василия Великого в Боровичском Свято-Духовом мужском монастыре.
Его Преосвященству сослужили: и.о. наместника монастыря иеромонах Моисей (Терентьев); насельник, духовник монастыря иеромонах Александр (Кустов); благочинный монастыря иеромонах Григорий (Гришин) и клирик собора Сошествия Святого Духа на апостолов г. Боровичи священник Константин Жемчужин.
Проповедь перед причастием произнес клирик собора Сошествия Святого Духа на апостолов священник Константин Жемчужин.
За богослужением, сопровождавшимся пением сводного церковного хора Свято-Духова монастыря, молилось около 185 человек, 155 из которых сподобились быть причастниками Святых Христовых Таин.
В конце богослужения, по благословению Преосвященного Владыки, и.о. наместника монастыря иеромонах Моисей (Терентьев) обратился к верующим со словом.
Великий Четверг
В четверг Страстной седмицы Церковь вспоминает Тайную Вечерю – последнюю трапезу Господа Иисуса Христа с апостолами накануне Его страданий. Именно тогда Спаситель установил главное Таинство Церкви – Таинство Святого Причащения, Евхаристию.
Толкования
Библеист Анна Шмаина-Великанова открывает новые смыслы евангельского текста и объясняет некоторые места, о трудности которых мы даже не подозревали:
Подготовка к Тайной Вечере
Четверг начинается с разговора, странного, если не думать о конспирации. Ученики спрашивают: «Где велишь нам приготовить Тебе пасху?» (Мф. 26:17), то есть пасхальную трапезу, проводимую по особым ритуалам. И Господь отвечает: «Пойдите в город; и встретится вам человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним» (Мк. 14-13). То есть когда увидите его, не надо кидаться с криками «Здравствуй!», а надо тихо идти за ним и он приведет в устланную горницу, уже готовую.
Что это за персонаж – человек несущий на голове кувшин? Весьма возможно, что это ессей. Почему? В традиционном древнем восточном обществе гендерные роли были четко закреплены. Представить себе мужчину, который печет шарлотку, в древней Иудее абсолютно невозможно. Единственным исключением были ессеи. В уставе их общины было гораздо меньше гендерных различий. Мужчина, несущий на голове кувшин – очень редкое явление. Господь уверен, что другого такого они не встретят, и этого знака им будет достаточно. А с ессеями уже все договорено заранее.
Это говорит о том, что ессеи в Иерусалиме были дружественны Христу и даже разрешили ему устроить праздничную трапезу на их территории. Кстати, разница в датах подтверждает эту версию – Пасха ессеев, возможно, была на день раньше, поскольку они отвергали храмовый календарь и храмовые праздники, таким образом можно объяснить расхождение на один день.
Тайная Вечеря
Вечером в четверг происходит пасхальная трапеза – седер. Единственный обряд, который совершается дома. В каком-то смысле и тогда, и сегодня эта трапеза помогала евреям ощущать себя в полной мере народом Божиим. Семья, собравшаяся вокруг пасхального агнца, совершала священнодейство. И это, конечно, был самый главный праздник для семьи, для друзей: переодевания, маски, инсценировки исхода, принимали участие даже дети; а чтобы они не уснули, им обещали подарки.
Это совершенно особое захватывающее действие. Господь ведет седер по обычным правилам, но внося элементы нового, что было разрешено. Он произносит установительные слова, потому что во время такой трапезы нужно было все толковать – почему мы пьем это вино, почему мы едим этот хлеб. И Он толкует. Оставаясь в рамках традиции, Он полностью меняет ее изнутри. Когда Он говорит «агнец – это Я» (= «сие есть Тело Мое»), символ становится действительностью, искупление происходит на самом деле.
В детстве меня страшно тяготила мысль, как же они не узнали Иуду, если Господь прямо отвечает на вопрос Иоанна «тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам» (Ин. 13:26). Теперь я могу ответить: Господь обмакнул и подал по куску пасхального хлеба – мацы каждому. Он разламывает мацу, обмакивает ее в горькую зелень и раздает участникам трапезы – так делает ведущий седера по традиции. Поэтому ответ не означает «такой-то», он означает «один из вас», «один из участников седера». Символически это говорит о том, что Господь не отталкивает предателя: Он и его причащает, но тот выбирает поступить, как задумал. Иуда уходит в ночь.
Почему же никто не обращает на это внимания? Иоанн объясняет, почему. Да, уходить с пасхального седера – дело неслыханное. Это примерно как Новый год у бабушки. Уж если ты пришел, то ничто не извиняет ухода из-за стола. За одним исключением: если, сев за стол, ты вспомнил, что ничего не дал нищим, то даже если уже звезда на небе, все равно – встань, пойди и дай. Это важнее всего остального. У Иуды денежный ящик. Господь ему говорит, «что делаешь, делай скорее» (Ин. 13:27). И все понимают так: «скорее, дай что-нибудь нищим! Беги, пока мы не завершили праздник!»
Гефсиманский сад
Около полуночи в четверг пасхальная трапеза по правилам заканчивается и все идут гулять. Евангелист Иоанн именно тут разворачивает свое основное повествование. Именно в этот момент Господь сообщает ученикам основное содержание Своего учения. Он прощается с ними и дает им новую заповедь любить друг друга, говорит о Святом Духе, благословляет их, устанавливает Церковь, обещает им в мире скорбь, но и победу над миром (Ин. 14 – 17). Они идут в Гефсиманский сад. Место было удобное для беседы, и Господь любил туда ходить. Дальше беседа происходит по дороге в Гефсиманию.
Есть разница в том, как события видятся синоптикам, и как они видятся Иоанну. У синоптиков все происходит на общую Пасху, а у Иоанна накануне – днем раньше. Однако в обоих случаях они согласны, что в следующий за пятницей день была Великая Суббота, суббота, которая выпадает на Пасху. Представьте праздничную атмосферу в Иерусалиме, когда сотни и сотни паломников стекаются к Храму. Храмовая стража планирует операцию по захвату таким образом, чтобы этого никто не видел. Но начинается все со входа Господня в Иерусалим, начинается с толпы народа, которая приветствует Христа. И у нас возникает закономерный вопрос: куда делись все эти люди, когда Христа арестовывали? Однако недаром арест происходит в пасхальную ночь. Все люди дома или гуляют у себя в саду или, если это паломники, объединились с другими семьями и празднуют вместе. Это та ночь в году, когда меньше всего шансов встретить кого-либо в общественном месте.
Дальнейшие события: молитва, сон учеников, предательство Иуды, арест – все это происходит довольно быстро.
Пот, как капли крови
В Евангелии от Луки говорится о том, что во время молитвы пот Его был как капли крови (Лк. 22:44). Это явление известно медицине, но неизвестны случаи, когда оно происходило бы ночью, потому что оно связано с обезвоживанием организма на жаре и с крайним отсутствием влаги. Однако оно возможно, например, в темноте тюремного вагонзака, когда узникам не дают пить несколько суток. Человек сначала плачет, потом слезы кончаются и вместо них выступает пот, окрашенный кровью. Но в прохладе Гефсиманского сада, после четырех чаш вина (обязательных на седере) обезвоживания в обычном смысле быть не могло. Но можно себе представить душевное напряжение, о котором мы не имеем и понятия. Такой внутренний жар, который дает эффект обезвоживания, и евангелист Лука, согласно церковному преданию – врач, рассказывает об этом.
Предательство Иуды
Господь снова возвращается к ученикам, и тут же появляется Иуда. Он подает знак. И это вызывает недоумение, которое выразил и Сам Христос, говоря: «Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня» (Ин. 18:48). На мой взгляд, это говорит о том, что это не те, кто слушал Его беседы. Это храмовая стража и римляне. Личность Христа была достаточно яркая, не узнать Его было очень трудно. Ночью, при свете факелов и яркой луне (первое весеннее полнолуние) невозможно не узнать того, с кем ты днем вступил в жаркий спор.
Иуда приветствует Его целованием (Мк. 14:44). Таким было обычное приветствие на Пасху. Однако «целование» – это также и словесное приветствие. Поэтому возможно и то, что он просто сказал Ему «здравствуй», и то, что он Христа поцеловал из конспиративных соображений. Такая конспирация говорит о том, что народ никак не одобрял этого. Мы читаем, что арест производится с соблюдением тех предосторожностей, какие соблюдались и во времена советской власти – так что ближайшие соседи и то были не в курсе событий, только слышали шаги.
Отречение Петра
Когда в Гефсиманском саду завязалась потасовка, мы видели сплоченную кучку учеников, которые все как один были готовы на смерть. Они даже взяли два меча, но вдруг разбежались (Мк. 14-50). При этом никаких римских легионов мы не видим. Видим храмовую стражу, которую можно было прогнать или, отбиваясь, убежать. Но учеников полностью деморализует поведение Христа. Они готовы рубиться, в особенности Петр; он даже отсек ухо рабу первосвященника. Но Господь это ухо исцеляет. И они не понимают, как следует действовать в этой ситуации. Он говорит, чтобы Его взяли, а этих не трогали. Значит, Он хочет, чтобы они убежали и оставили Его? Иначе Он бы сказал: «Прикрывайте отход, бежим в Галилею, где нас не найдут!». Можно себе представить эту растерянность, недоумение, ужас, когда они видят, что Он отказывается быть защищенным. Но в то же время Он поворачивается и смотрит на Петра (Лк. 22:61). Значит, не хочет, чтобы они отреклись. Чего же Он хочет?
Можно предположить, что Петр все время ждет знака. Его вводит во двор «любимый ученик». Традиция говорит о том, что это – Иоанн Зеведеев. Однако, Иоанн – галилеянин, а этот человек знаком первосвященнику. То есть, принадлежит к иерусалимской знати или к священникам или к ученым книжникам. Как иначе он может быть знаком первосвященникам? Петр же безусловно галилеянин – его обличает речь. А любимого ученика его речь не обличает. Он, когда входит, даже просит за Петра, чтобы и его пустили (Ин. 18:16). Стало быть, он местный. Он безмолвно присутствует и не отрекается. А Петр, как мы помним, отрекшись трижды, выходит вон и горько плачет. Живой, невредимый, дезориентированный.
Богослужения
Песнопения Великого четверга полны глубоких чувств и мыслей в связи с рядом Евангельских событий этого дня. Здесь преклонение перед смирением Спасителя, которое проявилось в умывании ног ученикам; благоговение перед таинством Тела и Крови Христовых; прославление бесконечного самоотвержения Христова; скорбь о Его страданиях; негодование против ожесточения иудеев и вероломства предателя Иуды.
Ирмос Великого Четверга
Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим. Блажени непорочнии в путь, ходящии в законе Господни. Жизнь во гробе положился еси, Христе, и Ангельская воинства ужасахуся, снизхождение славяще Твое. Блажени испытающии свидения Его, всем сердцем взыщут Его. Жизнь, како умираеши? Како и во гробе обитаеши, смерти же царство разрушаеши и от ада мертвыя возставляеши?
Вечери Твоея
Вечери Твоея тайныя днесь Сыне Божий, причастника мя приими; не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам яко Иуда, но яко разбойник исповедую Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем.
Перевод: «Сын Божий! сделай меня ныне участником Твоей тайной вечери (удостой причаститься), потому что я не расскажу тайны врагам Твоим, не дам такого Тебе целования, как Иуда (не буду изменять Тебе худою жизнью), но, как разбойник, исповедаю Тебя: помяни меня, Господи, во Царствии Твоем».
В начале Утрени (которая служится в среду вечером) поется тропарь о том, как Иуда, ослепленный сребролюбием, покинул Тайную вечерю:
Егда славнии ученицы на умовении Вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав, омрачашеся, и беззаконным судиям Тебе, Праведнаго Судию предает. Виждь имений рачителю, сих ради удавление употребивша. Бежи, несытая души, Учителю таковая дерзнувшия. Иже о всех благий, Господи, слава Тебе.
Перевод: Когда славные ученики просвещались на Тайной вечери при умовении [ног], тогда нечестивый Иуда, одержимый сребролюбием, омрачился, и Тебя, Праведного Судью, предал беззаконным судьям. Смотри же, собиратель богатства, на того, кто удавился из-за него. Избегай жадности: вот что она дерзнула сделать с Учителем. Благостный ко всем, Господи, слава Тебе.
В каноне Утрени, начинающемся словами «Сеченное сечется море Чермное» (выточенным жезлом рассекается Красное море), изъясняется значение Тайной вечери и изображается духовный союз Господа Иисуса Христа с Его учениками.
В четверг утром совершается Литургия Василия Великого, предваряемая вечерней. Евангельское чтение повествует о Тайной вечери, умовении ног и молитве в Гефсиманском саду. Вместо Херувимской поется:
Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими, не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедую Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем.
Перевод: Сын Божий, приими меня сегодня причастником Твоей таинственной Вечери, ибо я не открою тайны врагам и не дам Тебе [лицемерного] лобзания, как Иуда, но исповедаю Тебя, как [благоразумный] разбойник: «Помяни меня, Господи, в Твоем Царствии».
Вместо Достойно есть поется 9-й ирмос канона:
Странствия Владычня и безсмертныя Трапезы на горнем месте высокими умы, вернии, приидите насладимся, возшедша слова от Слова научившеся, Его же величаем.
Перевод: Приидите, верные, в верхней горнице насладимся гостеприимством Владыки и бессмертной Трапезой, направляя ввысь [свои] мысли и от [Бога] Слова познавая высшее учение. Его мы и величаем.
В этот день, когда Спаситель установил таинство Причащения и Своими руками причастил апостолов, следует с особым трепетным чувством подходить к Чаше, размышляя о величии Христовой любви и собственном недостоинстве.
Служба 12-ти Евангелий
Вечером этого же дня совершается Утреня Великой пятницы, или служба 12-ти Евангелий, как обычно называют это богослужение. Все это богослужение посвящено благоговейному воспоминанию спасительных страданий и крестной смерти Богочеловека. Каждый час этого дня есть новый подвиг Спасителя, и отголосок этих подвигов слышится в каждом слове богослужения. В нем Церковь раскрывает пред верующими полную картину страданий Господних, начиная от кровавого пота в Гефсиманском саду и до Голгофского распятия.
Перенося нас мысленно через минувшие века, Церковь как бы подводит нас к самому подножию креста Христова и делает нас трепетными зрителями всех мучений Спасителя. Верующие внимают Евангельским повествованиям с зажженными свечами в руках, и после каждого чтения устами певчих благодарят Господа словами: «Слава долготерпению Твоему, Господи!» После каждого чтения Евангелия соответственно ударяют в колокол.
Страстные Евангелия:
1) Иоанн 13:31-18:1 (Прощальная беседа Спасителя с учениками и Его молитва на Тайной вечери).
2) Иоанн 18:1-28 (Взятие под стражу Спасителя в Гефсиманском саду и страдания Его у первосвященника Анны).
3) Матфей 26:57-75 (Страдания Спасителя у первосвященника Каиафы и отречение Петра).
4) Иоанн 18:28-40, 19:1-16 (Страдания Господа на суде у Пилата).
5) Матфей 27:3-32 (Отчаяние Иуды, новые страдания Господа у Пилата и осуждение на распятие).
6) Марк 15:16-32 (Путь Господа на Голгофу и Его крестные страдания).
7) Матфей 27:34-54 (О крестных страданиях Господа; чудесные знамения, сопровождавшие Его смерть).
8) Лука 23:23-49 (Молитва Спасителя за врагов и раскаяние благоразумного разбойника).
9) Иоанн 19:25-37 (Слова Спасителя со креста к Богородице и апостолу Иоанну, смерть и прободение ребра).
10) Марк 15:43-47 (Снятие тела Господа со креста).
11) 19:38-42 (Никодим и Иосиф погребают Христа).
12) Матфей 27:62-66 (Приставление стражи к гробу Спасителя).
В промежутках между Евангелиями поются антифоны, которые выражают негодование по поводу предательства Иуды, беззакония иудейских начальников и духовной слепоты толпы. «Какая причина сделала тебя, Иуда, предателем Спасителя? – говорится здесь. – От лика ли апостольского Он тебя отлучил? Или дара исцелений тебя лишил? Или совершая Вечерю с остальными, тебя к трапезе не допустил? Или других ноги умыл, а твои презрел? О, скольких благ ты, неблагодарный, удостоился.» И далее как бы от лица Господа хор обращается к древним иудеям: «Люди Мои, что сделал Я вам или чем обидел вас? Слепцам вашим открыл зрение, прокаженных очистил, человека на одре восставил. Люди мои, что Я сотворил вам и что вы Мне воздали: за манну – желчь, за воду [в пустыне] – уксус, вместо любви ко Мне ко кресту пригвоздили Меня; не буду терпеть вас более, призову Мои народы, и они Меня прославят со Отцом и Духом, и Я дарую им жизнь вечную.»
После шестого Евангелия и чтения «блаженных» с тропарями следует канон трипеснец, передающий в сжатой форме последние часы пребывания Спасителя с апостолами, отречение Петра и муки Господа и поется трижды светилен.
Существует древний обычай после последнего Евангелия не гасить свою свечу, но принести ее домой горящую и ее пламенем сделать маленькие крестики вверху каждой двери дома (чтобы сохранить дом от всякого зла, Исх. 12:22). Этой же свечей зажигают лампаду перед иконами.
Служба с чтением 12-ти Евангелий Святых Страстей
Господа нашего Иисуса Христа
Проповеди
Святитель Иннокентий Херсонский:
Как приступить к сей трапезе? – Как вкусить Тело? Как пить Кровь? – Это – не по природе нашей. Ведал сие все Учитель, и позаботился о нашей слабости.
Вкушаемое есть Тело, но вид у него тот же, хлеба; пиемое – Кровь, но образ и вкус его тот же, – вина. Таким образом снисходится к нашей природе, что вместо единого чуда каждый раз делается два: и хлеб и вино обращаются в Тело и Кровь и, обращенные, удерживают свой прежний вид, дабы таким образом было с нашей стороны место и вере.
Подлинно, не низкий ум надобно иметь, дабы насладиться сей трапезы. Надобно сим умом возлететь на высоту любви Спасителя к нам, полагающего за нас душу Свою. Но этот высокий ум – на сей случай – дает не ученость, а вера.
От человек это невозможно, а от нашего Спасителя, Который есть Бог и человек, вся возможна. Напротив, недостойно Его было преподать один хлеб и одно вино: ибо это может сто раз сделать каждый из людей. Ему, яко Богу, предлежало сделать большее; и Он соделал самое большее; ибо никтоже больше любви имать, да аще кто душу положит за други своя.
* * *
Протоиерей Родион Путятин:
Иисус Христос знал мысли Своих учеников о смирении, часто и словом, и делом поучал их смирению, наконец, Он благоволил торжественно показать им высоту смирения.
Это было на той вечери, на которой установлено Таинство Святой Евхаристии. Иисус Христос со Своими учениками возлежал, вечеря только что началась, ноги у учеников еще не были умыты, как этого требовало обыкновение. И вот Иисус Христос встает со своего места, снимает с Себя верхнюю одежду, берет полотенце и препоясывается им, потом вливает воду в умывальницу и таким образом всем по порядку умывает ноги, отирая полотенцем.
Когда же умыл им ноги и надел на Себя одежду Свою, то возлег опять и сказал им: знаете ли, что Я сделал вам? Вы называете Меня Учителем и Господом и правильно говорите, ибо Я точно, Господь и Учитель. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Вот видите: для Меня не унизительно, что Я смирил Себя пред вами; и вы не унизите себя, когда будете смиряться друг пред другом (см.: Ин. 13, 4–5, 12–15).
И никого смирение не унизит, слушатели благочестивые; оно, напротив, возвышает всякого человека. Да, смирение только представляется нам унижением и слабостью, а в самом деле оно есть обнаружение силы духа и высоты чувствований. Только при смирении высок и силен человек, а без смирения он слаб и низок. Правда, низкие и слабые люди тоже иногда смиряются, но как они смиряются? Их смирение не лучше гордости. Пред кем смиряются низкие люди? Только пред высшими. Для чего смиряются? Чтобы удобнее возвыситься. В каких слабостях признаются слабые люди? В самых ничтожных, маловажных. Для чего признаются? Чтобы дать знать другим, как маловажны слабости, которым они подвержены.
Таким образом, у низких и смирение всегда низко – истинное смирение для них слишком высоко, оно не по их духу. Истинно смиренный потому и смиряется, что он смирен душой, потому и не возносятся его очи, что не надмевается его сердце; у него сердце, как невинное, покорное, простосердечное дитя. Оттого-то истинно смиренными всегда бывают только люди с совершенствами, люди великие и святые, только у таких людей достанет духу говорить о себе: я земля и пепел, я червь, а не человек.
Господи Боже наш, показавый меру смирения в Твоем крайнем снисхождении, облагодати нас в услужении друг другу и вознеси божественным смирением. Аминь.
* * *
Архиепископ Серафим (Соболев):
Знаменательно, что прежде чем совершиться сему Таинству, Спаситель умыл ноги Своих учеников и сказал им: Аще убо Аз умых ваши нозе, Господь и Учитель, и вы должны есте друг другу умывати нозе. Образ бо дах вам, да, якоже Аз сотворих вам, и вы творите (Ин. 13:14-15). Таким образом Господь показывает всем Своим истинным последователям, что они должны делать перед Св. Причащением. Мы должны являть друг другу трогательное смирение, проникнутое истинною христианскою любовью.
Впрочем, Господу угодно, чтобы мы не только перед Св. Причащением, но и всегда, в течение всей жизни являли друг другу истинное смирение Христово. Обратите внимание на отпуст Великого четверга. Здесь говорится: Иже за превосходящую благость путь добрейший смирения показавый, внегда умыти ноги учеников…
Ясно, что смирение есть направление всей христианской жизни нашей, или ее основа. За смирение Господь дает нам благодать. А благодать дает нам силу неуклонно соблюдать Божественные заповеди. Исполнение же заповедей делает нас участниками Христовой радости и здесь, и в будущей жизни.
О, если бы мы сознавали все спасительное для нас значение смирения, которое Господь явил нам, как пример, на Тайной вечери! Да, иметь смирение в смысле сознания своей греховности не трудно. Легко нам смиряться и перед Богом, сознавая все свои немощи и все свое ничтожество. Но очень трудно нам смиряться перед нашими ближними. Этому препятствует сознание нашего будто бы превосходства перед ними, ибо мы считаем себя лучше других даже в том случае, когда имеем очень большие недостатки. Эти недостатки мы всегда оправдываем, всегда себя обеляем. Зато редко, когда мы извиняем недостатки своих ближних. Почти всегда мы их обвиняем и осуждаем даже за такие грехи, которые в их жизни не существуют и которые существуют только в нашем греховном, гордом воображении.
При таком отношении нашем к ближним, у нас никогда не будет того трогательного истинного смирения, которое явил Господь на Тайной вечери и которого Он требует от нас, если мы хотим быть в единении с Ним, если мы не хотим быть отверженными Им и здесь, и в будущей жизни от вечного спасения за наше сознание своего мнимого превосходства перед ближними.
Как бы следовало нам, возлюбленные, помнить весьма поучительное для нас повествование великого старца Оптиной пустыни иеросхимонаха о. Амвросия об одной женщине. Она отличалась внешнею благочестивою жизнью и благотворением в отношении к бедным, но всегда сознавала себя лучше других. Очевидно, ради этой милостыни Господу угодно было вразумить ее через сонное видение. Она видела Иисуса Христа, Стоящего перед большой толпой людей. Спаситель начал звать к Себе по преимуществу простых людей. Каждого, кто подходил ко Христу, он оделял ласкою Своей Божественной любви и возлагал на него Свои пречистые руки. Женщина все ожидала, что Господь и ее позовет к Себе. Но каков же был ее ужас, когда она увидела, что он перестал уже звать к Себе, а на нее ни разу не посмотрел и даже отвернулся от нее.
Тогда она осознала свой грех, поняла, что не она лучше других, а другие лучше нее и достойнее в очах Божиих. Она подбежала ко Христу, упала к Его ногам, зарыдала и стала умолять Его простить ее грех. Господь поднял ее, с великой любовью возложил на нее Свои руки и сказал: «Вот с таким-то покаянием, с такими-то слезами и смирением надо всегда приходить ко Мне».
Будем, возлюбленные о Христе чада мои, смиряться перед своими ближними до рабского угождения им не из-за страха, а по любви к ним, как заповедал нам Господь на Тайной Своей вечери с учениками. А для этого не будем считать себя выше и лучше других по своему нравственному состоянию. Будем обращать внимание своего сердца и ума только на свои собственные грехи, а не на грехи своих ближних.
* * *
Протоиерей Александр Геронимус:
Тайна Иуды едва ли нам будет понятна, потому что, например, в Евангелии сказано, что Иуда имел при себе денежный ящик, был вором и воровал, что туда клали. Вряд ли речь идет только о том, что Иуда был настолько зафиксирован на своей прибыли, что это определило его предательство. Тем более, по словам Иуды, что лучше было бы продать миро и отдать нищим, видно отношение ко Христу как к тому, кто устроит мир и благополучие в земной жизни: станет царем, уничтожит римское владычество, сделает жизнь на земле более справедливой. Но когда для Иуды окончательно стало ясно, что Христос идет совсем не этим путем и не к этому пути призывает, когда уже Иуда стал понимать, что может произойти, он отрекся от Христа и решился на предательство.
Прп. Серафим Саровский, говоря об Иуде, касается такой темы, как мужество и отчаяние. Он говорит о том, что в общем-то можно соотнести отречение апостола Петра, когда он трижды сказал: «Не знаю человека сего» (Мк. 14:71), с отречением Иуды. А различие, по мнению прп. Серафима, состоит в том, что Петр нашел в себе силы покаяться, и покаялся, и возвратился в число апостолов, и был первоверховным апостолом. А Иуда такого мужества в себе не нашел, отчаялся и покончил жизнь самоубийством.
* * *
Священник Георгий Чистяков:
Важно иметь в виду, что евхаристическая мистика – это не мистика для элиты, узкого круга посвящённых, это мистика, доступная каждому. Потому что даже тот, кто в силу каких-то причин не может поверить в пресуществление, преложение Святых Даров, приступает к Святым Тайнам, причащается по слову Иисуса: «Сие творите в Моё воспоминание». И каждый, кто любит Христа, становится подлинным участником Тайной Вечери, творя сие в воспоминание об Иисусе, даже если не понимает до конца, в чём смысл Евхаристии.
«Дидахе» – учение двенадцати апостолов – древний христианский текст, датируемый примерно концом I в., когда ещё были живы непосредственные ученики апостолов, даёт нам замечательный литургический текст, молитву: «Подобно тому, как этот хлеб был разбросан по горам, а затем собран воедино, так даруй, Господи, чтобы Церковь собралась воедино со всех концов земли в единое Царство». Апостол Павел говорит: «Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор 10: 17).
Это мистическое единение всех в единое тело очень непохоже на нехристианские мистические системы, где человек восстанавливая связь с Богом, наоборот, рвёт связи с окружающими его людьми; оставаясь наедине с Богом, он уходит, отрывается от людей, противопоставляет себя им. В христианстве, в православии этого нет, никогда не было и, будем надеяться, не будет – иначе это уже будет не православие.
В христианстве, чем мы ближе к Богу, тем ближе к людям. Христианин не может быть равнодушным к тому, что творится вокруг него. Наше мистическое единение с Богом направлено не на разрывание связей с миром, а, наоборот, на укрепление этих связей. Поэтому таинству Евхаристии предшествует «поцелуй мира», когда диакон, обращаясь к молящимся, восклицает:
«Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы».
…
Почему для совершения Тайной Вечери Спаситель использует именно хлеб? Во-первых, наверное, потому, что именно хлеб занимает центральное место в пасхальной трапезе у иудеев. Но кроме всего прочего – это продукт, над получением которого люди трудятся вместе. Одни пашут поле и сажают зёрна в землю, затем их собирают и везут на мельницу. Другие мелют муку, третьи пекут хлеб и т.д. Таким образом, уже сам хлеб объединяет нас. Поэтому Господь именно его прелагает Духом Своим Святым в Своё Тело. И поэтому в евхаристическом хлебе Христос и скрыт, и открыт одновременно. Он и материален, видим, ощутим, входит в нас именно физически – и в то же время скрыт, мы не видим Его. Это момент, который нужно молитвенно принять в своё сердце.
* * *
Протопресвитер Александр Шмеман:
«И Я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезой Моею в Царстве Моем» (Лк. 22, 29–30). В ночи падшего, греху и смерти порабощенного мiра Тайная Вечерь явила неотмирный, Божественный свет Царства Божьего: вот вечный смысл и вечная реальность этого единственного, ни с каким другим несравнимого, ни к какому другому несводимого события.
И именно этот смысл Тайной Вечери раскрывается в евхаристическом опыте Церкви, его познает она самим своим восхождением в ту небесную реальность, которую на земле, единожды и навсегда, явил и даровал Христос на Тайной Вечери. И когда, подходя к причастию, мы молимся: «Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими», – это отождествление того, что совершается днесь, с тем, что совершилось тогда, именно и в полном смысле слова реально, ибо днесь мы собраны в том же Царстве, за той же трапезой, которую тогда, в ту праздничную ночь, Христос совершил с теми, кого «до конца возлюбил».
«До конца возлюбил» (Ин. 13, 1). И в евхаристическом опыте и в Евангелии Тайная Вечерь есть конец, то есть завершение (тэ́лос), увенчание, исполнение любви Христовой. Той любви, что составляет сущность всего Его служения, проповеди, чудес и которою теперь Он отдает Сам Себя, Себя как Саму любовь. От начальных слов – «желанием возжелал Я есть пасху эту с вами» (Лк. 22, 15) – до исхода в Гефсиманский сад, все на Тайной Вечери – и умовение ног, и раздаяние ученикам хлеба и чаши, и последняя беседа – не только о любви, но сама Любовь. И потому Тайная Вечерь есть тэ́лос, завершение, исполнение конца, ибо явление того Царства Любви, ради которого мiр был создан и в котором имеет свой тэ́лос, свое исполнение. Любовью создал Бог мiр. Любовью не оставил Его, когда отпал он в грех и смерть. Любовью послал в мiр Сына Своего Единородного, Свою Любовь. И вот теперь, за этой трапезой, являет и дарует эту Любовь как Царство Свое, а Царство Свое как «пребывание» в Любви: «Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас, пребудьте в любви Моей» (Ин. 15, 9).
* * *
Схиархимандрит Авраам (Рейдман):
Архимандрит Софроний (Сахаров) говорит, что литургия – это та же самая Тайная вечеря, которая в древности была совершена Господом Иисусом Христом. Мы по своей немощи, маловерию и, как следствие, малой благодати, не осознаем этого. Тем не менее и мы так же участвуем в Тайной вечере, как участвовали в ней и апостолы. Нам кажется удивительным и странным то, что иногда даже во время литургии нас искушают всевозможные, иногда самые отвратительные, греховные помыслы, и, может быть, сильнее, чем в другое время (бывает и такая брань).
Но вспомним, что говорит евангелист Иоанн: когда Господь Иисус Христос дал Иуде Искариотскому хлеб, омоченный в солило, то в него вошел диавол. Он уже и до этого искушал Иуду, который действовал по его наущению, а здесь совершенно им овладел. Мы видим, что рядом со Спасителем и Его учениками (не каким-либо священником или архиереем, но Самим Сыном Божиим) во время совершения Им столь великого Таинства дерзает присутствовать диавол. И того, кто невнимателен к себе, неискренен, скрытен (в этом, с аскетической точки зрения, состояла ошибка апостола Иуды Искариотского), он искушает и губит.
Другие же непостижимым образом освящаются, хотя понятно, что и они недостойны сего Таинства. Конечно, кто дерзнет сказать, что он достоин принять в себя Сына Божия? Только человек безумный. Однако, ощущая свое недостоинство, сохраняя веру, благоговение, преданность Спасителю, все истинные христиане во все времена, как когда-то апостолы, освящаются настолько, что становятся христоподобными.
(103)